ОСНОВНЫЕ ЭТАПЫ ИСТОРИИ БИБЛИИ. НОВЫЙ ЗАВЕТ
материал взят с сайта http://grigam.wallst.ru/
материал взят с сайта http://grigam.wallst.ru/
Проблема датировки новозаветных книг По церковной версии книги Нового завета появились в течение нескольких десятков лет середины и второй половины I в. н. э., а утверждение канона произошло в 364 г. Библейская критика вносит в эти датировки существенные изменения, но все же в сравнении с хронологией Ветхого завета сроки здесь остаются короткими: временной интервал между появлением первой и последней книг Нового завета не превышает столетия — с середины I до середины II в. н. э. Это обстоятельство, однако, не облегчает решения вопроса об относительной, а тем более абсолютной датировке отдельных новозаветных книг. Больше того, такое решение оказалось значительно более трудным, чем в отношении Ветхого завета. Решение проблемы датировки является обязательным условием выяснения того, как появилось то или иное, в данном случае новозаветное, произведение, ибо правильная датировка дает возможность вскрыть общественно-историческую обстановку, которая определила его социальный и идеологический смысл. Остановимся прежде всего на проблеме относительной датировки разных книг Нового завета и попытаемся также дать кое-какие абсолютно-временные характеристики. В основе трактовки, которую предлагает церковная традиция, лежит положение о том, что первой по времени новозаветной книгой было Евангелие от Матфея, написанное примерно через 8 лет после смерти и вознесения Христа1. Вслед за ним написали свои евангелия Марк и Лука, а несколько . позже Иоанн. Тому же Иоанну принадлежат Апокалипсис, написанный около 95 г., и три вошедшие в Новый завет послания. Не позднее начала 60-х годов, согласно христианской традиции, были созданы Послания, приписываемые апостолам Павлу и Петру, так как считается, что именно в это время они были казнены императором Нероном. И в церковной литературе не обходится без разногласий в датировке некоторых новозаветных произведений. Так, допускается, что Апокалипсис может относиться и к более раннему времени — незадолго до 70 г., когда был разрушен римлянами Иерусалим. Есть разногласия и по поводу датировки Деяний апостольских. Но в общем церковная традиция стоит на том, что основная масса текста Нового завета относится ко времени до 70 г. Кумранские находки нанесли по этому взгляду сокрушительный удар. Богатая библиотека кумранской общины содержит большое количество ветхозаветных рукописей и фрагментов, много небиблейских материалов, в том числе комментариев к книгам Ветхого завета, ряд документов, являвшихся продуктом творчества самих кумранитов и родственных им религиозных групп. Много параллельного, родственного по духу и даже по букве Новому завету, но ни одной строчки, которая была бы взята из какой-нибудь из его книг! Сама группа именует себя общиной Нового завета, но это никак не связано с наименованием рассматриваемой нами части Библии. Говорится об «учителе праведности», пострадавшем за свою праведность и, может быть, даже казненном, но это вовсе не Иисус Христос! Все — родственное и близкое, но не то... Некоторые исследователи считают кумранитов, как и вообще ессеев, прямыми последователями или непосредственными предшественниками христианства. Нам представляется более соответствующим исторической истине взгляд, по которому ессейство и христианство были параллельными течениями в иудаизме, родственными, но не объединенными генетической связью. То обстоятельство, что до 68 г.— а именно к этому времени относится захоронение кумранскнх свитков—у ессеев не было ни одного новозаветного памятника и ни одного упоминания о них, свидетельствует, что тогда этих памятников еще не существовало. Несмотря на очевидность этого факта, в современной библеистической литературе еще находит поддержку традиционная точка зрения, датирующая чуть ли не все произведения Нового завета серединой I в. Особенно настойчиво ее отстаивают, конечно, авторы из церковного и околоцерковного лагеря. Толстый том специального сочинения на тему «Передатировка Нового завета» настоятель кембриджской англиканской церкви Д. Робинсон подчинил задаче доказать, что весь Новый завет был написан до падения Иерусалимского храма в 70 г. и что первой его книгой было Евангелие от Иоанна2. Он называет свои выводы поразительными и неожиданными, но, по существу, разыгрывает своеобразный спектакль на тему о том, каким, мол, неожиданным оказался крах классической библейской критики, дававшей совсем другие хронологические ориентиры в отношении новозаветных книг. Аргументация Робинсона, несмотря на внушительные размеры его книги, все же настолько легковесна, что сам он не раз характеризует свои выводы как, по существу, лишь «вопросы»; он, видите ли, предлагает не определенные решения, а лишь вопросы к размышлению. Тенденция, однако, налицо: по возможности скомпрометировать научные достижения библейской критики и утвердить не «передатировку», а традиционную церковную датировку библейских книг. Для церковного учения имеют немалое значение и сама по себе возможно более ранняя датировка книг Нового завета, и утверждение о том, что из этих книг раньше других появились именно евангелия. При такой датировке новозаветные события и прежде всего те, которые связаны с личностью Христа, выглядят так, как будто они запечатлены в текстах Нового завета тут же вскоре после того, как они совершились, — это должно поддерживать представление об историчности самих повествований. Но важно и другое — гипотеза наиболее раннего происхождения именно евангелий. Дело в том, что в евангелиях содержится, пусть даже и противоречивая, сбивчивая и прерывающаяся пустотами, но все же какая-то биография Иисуса Христа, а в остальных новозаветных книгах о самом Христе фактически почти ничего не говорится. Ведь если признать, что евангелия появились позже других книг Нового завета, то, видимо, придется согласиться и с тем, что «факты», касающиеся жизни Иисуса-человека, никому не были известны еще долгое время после того, как они происходили. Откуда же сведения о них появились потом? Во внеевангельских произведениях Нового завета, по существу, нет человека Иисуса, а есть - Христос-бог. Если признать, что сначала появился образ бога Христа и лишь потом личность человека Иисуса с конкретной земной биографией, то тем самым будет дан дополнительный материал, обосновывающий концепцию, по которой возникший первоначально образ бога лишь постепенно обрастал человеческими чертами. В общем, куда выгодней для церковного учения считать, что сначала появились евангелия и лишь потом — остальные произведения Нового завета. В свете научного анализа новозаветного текста эта концепция оказывается, однако, несостоятельной. Ни в Посланиях, ни в Деяниях, ни в Апокалипсисе нет ссылок на Иисуса Христа даже в тех случаях, когда их наличие выглядело бы не только уместным, но прямо необходимым. Вот, например, апостолы спорят между собой по разным вопросам вероучения и тактики, причем дискуссии принимают иногда довольно острые формы. Казалось бы, спорящие стороны должны были ссылаться на мнение высочайшей, наиболее авторитетной инстанции, указывая на то, что по такому-то вопросу Иисус в такой-то проповеди или беседе сказал то-то. Таких ссылок и цитат в тексте не обнаруживается. Нет во внеевангельских новозаветных произведениях и цитат из евангелий, хотя в изобилии имеются ссылки на «реченное в писании» и прямые цитаты из этого реченного; каждый раз, однако, фигурирует при этом лишь Ветхий завет. В литературных и проповеднических нравах того времени приемы цитирования и ссылок на авторитетнейший источник — «Священное писание» — были не менее распространены, чем в последующей истории христианства. Отсутствие таких ссылок на евангелия и цитат из них во внеевангельских книгах Нового завета служит бесспорным доказательством того, что евангелия возникли позже их. Некоторые из наиболее хитроумных защитников противоположной позиции предпринимают особого рода приемы, рассчитанные на обход данной трудности. Примечателен в этом отношении маневр, совершаемый протестантским богословом Карлом Адамом в его книге «Иисус Христос». Он апеллирует к здравому смыслу, в свете которого ему «ясно, что наиболее обстоятельные и заслуживающие доверия сообщения об Иисусе нужно искать там, где Иисус влиял на свое окружение, то есть в кругу, его приверженцев и учеников», а как именно Иисус «влиял на свое окружение», рассказано в евантелиях. Это побуждает автора заявить, что «самые древние воспоминания об Иисусе записаны в четырех евангелиях3. Но ведь некуда деваться от очевидных фактов, свидетельствующих о том, что евангелия появились позже других произведений! Приходится автору идти на такой фокус: «Все же (!) литературное фиксирование этих рассказов об Иисусе состоялось позже записи Посланий апостола Павла. С чисто литературной точки зрения не евангелия, а Послания апостола Павла, особенно к римлянам и галатам, а также два послания к коринфянам, являются древнейшими свидетельствами из христианских уст»4. Иначе говоря, евангелия древней Посланий, а Послания древней евангелий... В раннехристианской литературе имеется группа произведений, не вошедших в канон Нового завета, но признаваемых церковью весьма благочестивыми, — это писания так называемых мужей апостольских, или, как их называют в зарубежной печати, апостольских отцов. К ним относятся послания и другого рода — сочинения Климента Римского, Варнавы, Игнатия Богоносца, Поликарпа Смирнского, Гермы («Пастырь»), анонимного автора «Дидахе», или «Учения двенадцати апостолов», Папия Гисрапольского. Имена авторов, которым приписываются соответствующие сочинения, далеко не во всех случаях бесспорны. Есть серьезные сомнения, например, в историчности Климента Римского и Варнавы. В плане интересующего нас здесь вопроса важно, что общая датировка рассматриваемых сочинении более или менее очевидна — все они появились в период между концом I в. и серединой II в. и. э. И если вернуться к основному вопросу, которым мы выше занимались — к датировке новозаветных сочинений, то нельзя не обратить внимание на то, что в сочинениях мужей апостольских, за исключением Папия, нет ни ссылок на евангелия, ни цитат из них. Сочинения Папия Гиерапольского не дошли до нас, мы черпаем о них сведения из «Истории церкви» Евсевия Кесарийского, написанной в начале IV в. Там же приводится и довольно обширная цитата из Папия, относящаяся к истории евангелий. Известно, что Папий жил в первой половине II в. и умер между 140 и 150 гг. По изложению Евсевия, Папий больше интересовался устным преданием, чем письменными произведениями. Он много говорит о беседах, которые ему приходилось вести с различными авторитетными для него представителями старшего поколения, словам которых он доверял больше, чем книгам: «Я ведь старался извлечь пользу не столько из книг, сколько от живого вечного слова»5. Но кое-что, весьма важное в интересующем нас плане, он говорит и о «книгах». Приведем такое его заявление: «Марк был толмачом Петра; то, что он запомнил, он записал тщательно, но не в том порядке, как это было сказано и совершено Христом. Сам он не слушал господа и не следовал за ним, но, как я сказал, присоединился позднее к Петру, который сообразно необходимости излагал учение, вовсе не стараясь привести слова господни в систему... записывая отдельные части, как он их запомнил». Помимо Марка и его «записей» Папий упоминает и о Матфее: «Матфей составил на еврейском языке Логии (собрание речей), которые каждый переводил как мог». Таким образом, в период, который мы можем условно отнести ко второй четверти II в., существовали уже письменные документы раннего христианства, связанные с именами Марка и Матфея. Подчеркнем здесь, однако, что у Папия мы находим первые по времени указания на эти документы. Нельзя не заметить, что слова Папия вовсе не означают, будто он имел дело с евангелиями Марка и Матфея в том виде, в каком они были включены в канон и дошли до нашего времени. Что касается произведения Марка, то Папий говорит не о связном изложении, а об отдельных записях или заметках, не приведенных в систему. Матфею же приписывается составление сборника изречений Иисуса, а не повествование о его жизни и деяниях. Тем не менее не исключено, что во времена Папия евангелия Марка и Матфея существовали уже в своем окончательном виде. Папий же говорил о них понаслышке. Более или менее ясно во всяком случае, что до II в. евангелий не было. Они появляются лишь во второй четверти его. В середине II в. Юстин-мученик знает уже все четыре евангелия. Он называет их несколько по-иному — «Речения Иисуса» и «Воспоминания апостолов», не упоминает имен авторов, но приводит цитаты из Марка, Матфея и Луки6. Ученик Юстииа Татиан в 70-х годах II в. не только знал все четыре евангелия, но и счел нужным отобрать именно их, чтобы составить некий свод, названный им по-гречески «Диатессарон», что значит буквально «По четырем», «Составлено по четырем»7. Из этого вытекает, что четыре канонических евангелия были тогда уже не только известны, но и достаточно авторитетны, чтобы именно их отобрать из значительно большего числа существовавших к этому времени. Последнее обстоятельство подчеркивается тем, что около 180 г. Ириней настаивал: должно быть только четыре евангелия, «не более и не менее, и только пустые, неученые и наглые люди, изолгав форму евангелий, вводят их больше или меньше». Мотивировка, того, почему должно быть «не больше и не меньше» четырех евангелий, дана Иринеем несколько своеобразная, хотя по понятиям того времени она могла выглядеть убедительно: существуют четыре страны света, четыре главных ветра, четыре лица херувимов и т. д. Если уж понадобилась такая экстраординарная аргументация в пользу каноничности четырех евангелий, значит, ясно, что они занимали в это время видное положение. Вместе с евангелиями, очевидно, верхний временной предел занимают из новозаветных произведений Деяния апостольские и, по некоторым данным, II Послание Петра. Хотя церковная традиция утверждает, что автором Деяний был тот самый Лука, который сочинил евангелие, но основании разделять эту точку зрения не существует. И по содержанию и по форме Деяний, с одной стороны, и евангелия Луки, с другой, можно заключить, что они принадлежат разным авторам, отделенным друг от друга периодом в несколько десятилетий. К тому же нельзя считать Деяния цельным произведением, принадлежащим одному автору. Несколько раз связное повествование от третьего лица вдруг прерывается рассказом от первого лица во множественном числе — «мы пошли...», «мы сделали...» и т. д. В библеистической литературе эти фрагменты получили название «мы-отрывки». Считается, что они имеют более раннее происхождение, чем Деяния в целом. Тем не менее есть основание считать именно Деяния последним по времени произведением новозаветной литературы. Что касается нижнего хронологического предела возникновения новозаветной литературы, то, по всей видимости, таковым следует считать 68 г., к которому мы, следуя установившейся научной традиции, ведущей свое происхождение от Энгельса, относим появление Апокалипсиса, или Откровения Иоанна Богослова. Древнейшая из книг Нового завета — Апокалипсис Прошло более чем столетие со времени появления работ Энгельса по раннему христианству, но их основные положения ни в коей мере не поколеблены ни археологическими открытиями, ни теоретическими исследованиями. Мы можем с полной уверенностью опираться на них и при датировке книг Нового завета. В этой датировке Энгельс находит отправной пункт, надежность которого не вызывает сомнений: самой первой по времени книгой Нового завета является Апокалипсис, или Откровение Иоанна Богослова; ее появление датируется с точностью до полугода — вторая половина 68 г., вплоть до января или, в крайнем случае, до апреля 69 г.8 Остальные книги Нового завета возникли лишь через несколько десятилетий. Датировка Апокалипсиса доказывается прежде всего рядом довольно точных фактических указаний, содержащихся в самой книге. Автору явился в видении семиголовый зверь. Каждая из его голов означает гору, и на всех этих горах сидит некая «жена». Семь голов тут же расшифровываются как «семь царей, из которых пять пали, один есть, а другой еще не пришел, и, когда придет, не долго ему быть. И зверь, который был и которого нет, есть восьмой, и из числа семи (Апокалипсис, 17:8—11). Жена же, которую ты видел, есть великий город, царствующий над земными царями» (18). Вся эта замысловатая символика расшифровывается довольно просто. Жена, царствующая над земными царями, есть город Рим, расположенный па семи холмах. Пять царей пали, а один есть, — речь идет о пяти римских императорах, занимавших престол до момента написания книги: Август, Тибернй, Калигула, Клавдий, Нерон; шестой, который еще царствует, — Гальба. Автор предвидит скорую гибель шестого императора и восшествие на его место седьмого, которому тоже недолго предстоит царствовать. А потом явится восьмой, который уже раньше был. Иоанн предвидит, таким образом, возвращение одного из прежних императоров. Кого? На этот вопрос помогают ответить некоторые другие высказывания Апокалипсиса. У зверя из бездны, символизирующего Римскую империю, семь голов, причем одна из них «как бы смертельно была ранена, но эта смертельная рана исцелела» (13:3). Похоже на то, что речь идет об императоре Нероне, который покончил самоубийством, но о котором в те времена ходили упорные слухи, будто он все-таки выжил и где-то собирает силы для борьбы за трон. Действительно, на горизонте вскоре появился Лже-Нерон, в течение некоторого времени ведший борьбу за власть и потерпевший в этой борьбе поражение. То, что Иоанн имел в виду, говоря о грядущем звере, не кого иного, как Нерона, убедительно подтверждается расшифровкой его знаменитого «числа 666». Эту расшифровку дал берлинский профессор Фердинанд Бенари, лекции которого слушал в свое время Энгельс. В древнееврейском языке практиковалось обозначение цифр и чисел буквами алфавита. И когда Иоанн заявляет, что «число зверя равно 666», обнаруживается возможность расшифровать буквенное значение этого числа. Оказывается, что получающиеся при этом буквы укладываются в два слова, означающие греческое написание имени и титула Нерон Кайсар (сама книга Откровения тоже ведь написана по-гречески!). Есть возможности и дополнительной проверки этой расшифровки. У Иринея в его сочинении «Против ересей» взятое из Апокалипсиса «звериное число» выглядит не как 666, а как 616, причем похоже на то, что в данном случае перед нами наиболее древний вариант текста. Оказывается, что и это число подходит для обозначения Нерона: если взять имя и титул его в латинском варианте, то получится цифра 616: не Нерон, а Неро, так что выпадает буква Н (евр. нун), означающая цифру 50. Словом, грядущий "Антихрист есть, по Иоанну, не кто иной, как оживший Нерон. А вся книга написана в царствование шестого императора, то есть Гальбы, длившееся с июня 68 по январь 69 г. В нашем распоряжении, таким образом, твердая дата написания одной из новозаветных книг. Указанная дата не исключает того, что отдельные фрагменты Апокалипсиса относятся к другому времени. Как и в других библейских книгах, в нем могут содержаться вставки и наслоения, не входившие в первоначальный текст и лишь потом присоединенные к нему. Советский академик Р. Ю. Виппер дал очень важные соображения по этому вопросу. В Апокалипсисе, писал он, лишь в трех местах говорится об Иисусе Христе, во всем остальном тексте речь идет о некоем безымянном закланном агнце. Виппер предположил, что те места Апокалипсиса, в которых фигурирует Иисус, относятся к более позднему времени, может быть, как раз к тем 90-м годам I в., которые рассматриваются многими исследователями как время его возникновения. Дата же написания основного текста — 68—69 гг. — остается непоколебленной. Историческая обстановка этого времени такова, что легко объясняет весь дух, все содержание и смысл Апокалипсиса. Шла жестокая и беспощадно кровопролитная Иудейская война. Среди иудеев кипели антиримские, фанатически иудейские настроения, питавшие ожидания неизбежной гибели «вавилонской блудницы» в результате божественного вмешательства и неизбежной грядущей победы добра над злом. В Апокалипсисе и отразился этот дух ненависти к Риму, жажда мести и предвидение ее удовлетворения в ближайшем будущем. Фактический ход дальнейшей истории не оправдал этих надежд. Иудейская война кончилась поражением восставших, разрушением Иерусалимского храма и порабощением Иудеи. Непримиримая ненависть к Риму и всему, что связано с его идеологией, религией, социально-политическими порядками, бытовым укладом; все больше притупляется, уступая свое место поискам некоего модус вивенди, способа совместного существования. Ожидание скорого конца света не оправдывается, представляющийся неизбежным всемирный переворот откладывается на неизвестный срок. И общины последователей иудейской секты, идеологию которой выразил Апокалипсис, постепенно все больше отходят от его первоначального духа и учения, а заодно и от иудаизма. Прежняя иудейская секта все более определенно принимает черты новой религии с другой системой символов, с новыми преданиями и мифами, с новыми именами основателей, идеологов, проповедников и руководителей. Долго ожидаемый иудейский мессия в духовной атмосфере эллинизма, распространяющейся и в иудейских общинах диаспоры, приобретает все большую популярность под именем Христа. Слово «Христос» означает по-гречески совершенно то же самое, что поеврейски Машиах, — помазанник (от греч. Хрио — мазать) . А так как суть нового учения заключалась в том, что этот Машиах-Христос уже приходил на землю в качестве реального человека, то фантазия требовала снабдить его и нормальным человеческим именем. Так выплыло имя Иисус. Почему сверхъестественному существу Христу было придано это человеческое имя, а не какое-либо другое, — установить трудно. Не исключено, что здесь сыграла роль, с одной стороны, распространенность этого имени среди евреев; а может быть, существенной оказалась и семантика самого имени — «Яхве спасет» или «Яхве-спаситель». Во всяком случае, эволюция верований последователей нового направления шла по линии постепенного оформления представлений о богочеловеке Иисусе Христе; этот образ выступил в религиозной фантазии взамен неопределенно бесформенного образа агнца. Вместе с тем шел процесс отрыва этого нового направления от иудаизма и его оформления в качестве христианства, хотя само это слово — более позднего происхождения и впервые достоверно прослеживается лишь во второй половине II в. Эволюция нового религиозного учения шла и подругой линии — изменялась его социально-классовая направленность. Постепенно, притом довольно быстро, острая оппозиция к существующему строю, связанная с ожиданием его скорого крушения, как и гибели всего старого мира, на котором этот строй основан, уступает место все более лояльному отношению к нему. Дело доходит до полного оправдания и освящения существующего порядка с господствующими при нем рабовладельческими отношениями, с властями предержащими, которые все от бога, с кесарем, которому надо воздавать кесарево, с необходимостью для рабов подчиняться господам своим со страхом и трепетом, боясь бога. Послания апостолов В конце I в. начинают появляться письменные документы, в которых постепенно оформляется вероучение новой религии, все более радикально порывающей свою связь с иудаизмом. Общины новой религии организуются в разных пунктах Переднего Востока, и, чем дальше, тем все меньшую роль в составе этих общин играют евреи и все большую — как по численности, так и по влиянию — приобретают прозелиты из других народов и племен пестрой по своему этническому составу Римской империи. Между общинами завязываются все более тесные связи, по территории Средиземноморья курсируют проповедники, устанавливающие эти контакты и способствующие выработке общей для всех общин идеологии. Наиболее выдающуюся роль сыграл в этом отношении человек, вошедший в историю под именем апостола Павла. В христианской традиции эта фигура выглядит противоречиво и не очень правдоподобно. Считается, что это был вначале пламенный приверженец иудаизма, фанатично преследовавший приверженцев новой веры, впоследствии еще более фанатично предавшийся ей и ставший самым крупным ее деятелем и идеологом. Его поворот к христианству рассматривается как следствие того, что вскоре после своего воскресения и вознесения ему самолично явился Иисус Христос. По христианской традиции это могло произойти лишь в начале 30-х годов I в. И тут же Павел якобы развернул свою кипучую деятельность, странствуя по всему Средиземноморью и обращая в христианство его обитателей. С теми общинами, которые посещал Павел, он потом поддерживал связь при помощи переписки; его письма, получившие название Посланий апостола Павла, и вошли в Новый завет. В начале 60-х годов Павел, по тому же преданию, был вместе с апостолом Петром казнен римским императором Нероном. Если данная версия верна, то все Послания, приписываемые Павлу, должны были быть написаны не позже конца 50-х и начала 60-х годов. Однако она, так же как и связанные с ней сроки, вызывает чрезвычайно серьезные сомнения. Библеисты Тюбингенской школы на основании скрупулезных филологических и исторических исследований и сопоставлений пришли к выводу о подлинности, то есть принадлежности апостолу Павлу, лишь четырех из приписываемых ему Посланий — к Римлянам, к Галатам и обоих Посланий к Коринфянам. Бруно Бауэр и ряд представителей голландской школы библеистов (А. Д. Ломан, А. Пирсон и другие) признали, что и эти послания нельзя считать подлинными. Такой радикальный взгляд был распространен указанными исследователями и на остальные новозаветные Послания. Суть его заключается в том, что это вообще не Послания, а богословские трактаты проповеднически-назидательного содержания, написанные позже того времени, когда жили люди, которым приписано их авторство; эпистолярная же форма была им придана для «авторитетности», и в этих интересах использованы имена апостолов. Голландский исследователь Ван ден Берг так формулирует этот взгляд, рассматриваемый им как правильный: «Лица эти фигурируют здесь как еще живые, но в действительности они принадлежат к поколению, уже исчезнувшему, вымершему. Их первые читатели должны были уже рассматривать эти письма как эхо, отзвуки, отголоски прошлого»9. Мы не собираемся здесь высказывать категорическое суждение о разных вариантах решения проблемы Посланий, в большом количестве существующих в научной литературе. Предложим тот вариант ее решения, который представляется наиболее правдоподобным. Среди новозаветных произведений, известных под названием Посланий Павла, есть группа писем, автором которых был один из основателей христианства, вошедший в историю под именем Павла. Его действительная биография, вероятно, во многом не совпадает с традиционно-церковным ее изложением. Несомненно, однако, что это был человек колоссальной энергии, большого организаторского и литературного таланта, фанатической убежденности. Он исходил все Средиземноморье, проповедуя свое учение и организуя на местах общины его последователей. Больше того, покидая ту или иную местность, где осталась организованная им община, он поддерживал потом переписку с ее членами, продуктом этой переписки являются рассматриваемые Послания и, может быть, еще ряд документов, не сохранившихся до наших дней. Представляется, что тюбингенцы правильно выделили из общего количества Посланий те, которые с наибольшей вероятностью можно считать принадлежащими именно этому человеку. Не исключено, что и некоторые другие из Посланий могут с известным правом считаться принадлежащими тому же автору. Мы сказали, что Павел проповедовал свое учение. Не верней ли была бы формула — он проповедовал учение Христа? Нет, это было именно учение Павла, хотя он излагал его от имени Христа. В Посланиях Павла обстоятельно изложена концепция христианского вероучения, принятая в дальнейшем на вооружение всеми христианскими церквами. На первой стадии истории христианства, как показывает Апокалипсис, еще не было самых существенных элементов вероучения. «Господствует только один догмат: верующие спасены жертвой Христа. Но как и почему — совершенно нельзя определить... О первородном грехе — ни намека. Ни слова о троице. Иисус — «агнец», но подчиненный богу». А в общем «наш автор в 69 г. нашей эры не имел даже отдаленного понятия о том, что он — представитель новой фазы развития религии»10. Эта новая фаза связана с содержанием Посланий, носящих имя Павла. Вряд ли может быть сомнение в том, что часть этих документов принадлежит одному и тому же человеку. Ничто не мешает считать, что его звали Павел. Другое дело — когда он жил и каковы основные моменты его биографии. Мы считаем исключенной достоверность традиционно-христианского учения о хронологических рамках деятельности Павла, охватывающих якобы период с начала 30-х годов до 64 г. Энгельс считал, что так называемые послания Павла «во всяком случае в их теперешнем виде, написаны по меньшей мере на 60 лет позднее Откровения»11. В рамках данной главы мы не можем обстоятельно аргументировать этот тезис, ограничимся лишь мнением по данному вопросу, принадлежащим голландскому исследователю Г. Ван ден Бергу12. Наиболее ранним из рассматриваемых документов он считает Послание к Римлянам, датируя его примерно 125 г. За этим Посланием следует, по мнению Ван ден Берга, с небольшими интервалами: I и II к Коринфянам, к Галатам, к Ефессянам, к Филиппийцам, к Колоссянам. Относительно остальных новозаветных посланий исследователь предлагает такие даты: около 130 г. — к Евреям, около 130—140 гг. — Послание Иакова, около 140 г. — I Послание к Тимофею и I Петра, около 150 г.— II к Тимофею и к Титу; Послания Иуды и I Иоанна, наконец, II Петра датируются им 170 г. Нельзя быть уверенным в точности каждой из дат, называемых Ван ден Бергом. Можно не принимать как окончательно установленное и авторство того или иного из Посланий, тем более что по этому вопросу разноголосица среди исследователей с годами никак не делается меньше, а, наоборот, пожалуй, увеличивается. Так, Арчибалд Робертсон отрицает принадлежность Павлу Послания к Галатам, а Послание к Римлянам признает чуть ли не сплошным монтажом из фрагментов, принадлежащих к разным источникам13. Между тем эти Послания как раз раньше считались наиболее «надежными» в рассматриваемом отношении. В конце концов, однако, самым важным здесь надо признать вопрос не об авторстве, а о времени составления данных документов и о той идеологической обстановке, которая в них отразилась. В этом отношении картина более или менее ясна. В течение последних десятилетий I и первой половины II в. намеченная нами эволюция христианства по двум направлениям — отрыва от иудаизма и усиления социального консерватизма — реализовалась в Посланиях, приписываемых Павлу и другим апостолам. А вопрос об историчности их авторов должен быть поставлен в другой плоскости, чем он ставился раньше в нашей атеистической литературе: был или не был Павел в действительности? Какие-то авторы, конечно, жили, одного из них могли звать, вероятно, Павлом, так что спорить здесь не о чем. Но когда он жил? Представляется вероятным, что 60-е годы, к которым традиция относит его гибель, надо считать лишь периодом его появления на свет, или детства. В течение последующих десятилетий могли происходить события его биографии, о которых повествуется в Посланиях и в Деяниях апостольских: участие в преследовании христиан, обращение к христианству под влиянием некой галлюцинации, приключившейся с этим истеричным и, может быть, даже подверженным приступам эпилепсии человеком, бурная миссионерская, организаторская и литературная деятельность; не исключена и мученическая смерть от рук римских властителей. В общем, события, описанные в Деяниях апостольских, за исключением, конечно, чудес, вполне вероятны, но должны быть, значит, перенесены на несколько десятилетий вперед. Заодно укажем на то, что сама книга Деяний, опирающаяся на материал Посланий, написана после них и относится, таким образом, ко второй половине II в. Возникает вопрос о других, помимо Павла, персонажах Деяний, об их деятельности и вероисповедной позиции; там, как известно, фигурируют апостолы. Петр и другие. Если принять предложенную нами гипотезу о времени жизни Павла, то и их следует отнести к тому же периоду. В несколько новом свете — в других исторических условиях—предстает тогда перед нами борьба между Павлом и Петром по кардинальному вопросу об отношении к иудейскому закону, в особенности к связанным с иудаизмом предписаниям и запретам. Борьба между петринизмом и паулинизмом по такому, например, вопросу, как обязательность обрезания для прозелитов из язычников, выглядит более исторически закономерной не в середине I в., когда только что возникшее христианство опиралось почти исключительно на евреев, а в первой половине II в., когда этнической базой новой религии начинают становиться все большие массы многонационального населения Римской империи. Деяния и евангелия. Канонизация Нового завета По мере распространения христианства идет естественный процесс оформления и религиозно-фантастического обогащения его вероисповедного материала. Это обогащение должно было идти по двум линиям: мифологической и ритуальной. В порядке реализации первой из них постепенно, но довольно быстро историзируется человеческий образ Христа, создается его земная биография — одним словом, творятся евангелия. Чтобы распространиться в массах, новая религия должна была выйти за пределы абстрактных умствований, родственных филоновскому гностицизму или стоицизму Сенеки, и спуститься в область конкретно-чувственных представлений, пусть даже и мифологического плана. Христос-бог давал фантазии масс меньше материала для эмоциональных переживаний, для поклонения и мифотворчества, чем Иисус-человек с конкретной биографией, с человеческими приключениями и чувствами. Письменных источников для построения такой биографии было мало, ибо в Посланиях содержались лишь общие рассуждения и упоминания о Христе, почти без описания реальных фактов. Была, правда, устная традиция, но, как всегда, противоречивая и многообразная. На этом материале в разных христианских общинах преимущественно Переднего Востока началось сочинение биографий Иисуса. Известно, что результатом этого творчества было появление нескольких десятков евангелий, Деяний и Посланий, имевших хождение в разных общинах и конкурировавших между собой по популярности и авторитетности. Победили в этой конкуренции четыре евангелия, вошедшие впоследствии в канон, остальные были признаны апокрифическими, многие из них дошли до нас в отрывках или даже целиком. По своему характеру они мало чем отличаются от канонических, так что с полным успехом могли бы оказаться на их месте. Единственной причиной, по которой евангелия Матфея, Марка, Луки, Иоанна оказались победителями, следует считать то, что они были почитаемы наиболее сильными и влиятельными христианскими общинами, с которыми епископату, впоследствии канонизировавшему Новый завет, ссориться было невыгодно. Со времен тюбингенской школы не вызывает серьезных сомнений несостоятельность традиционной датировки евангелий серединой I в. Ясно, что речь может идти лишь о первой половине II в., если не о середине его. Столь же не заслуживает доверия и традиционное положение о хронологическом приоритете Евангелия от Матфея. В научной литературе держится представление о том, что первым появилось Евангелие от Марка. Оно основывается на ряде довольно веских соображений. Евангелие от Марка значительно короче других синоптиков — Матфея и Луки. Если оно опиралось бы на Матфеево или на оба, то естественно предположить, что автор не пренебрег бы содержащимся в них важным материалом, относящимся к рождению и детству Иисуса. Но этого материала у Марка нет. Более логично выглядит предположение, что Лука и Матфей, взяв у Марка все, что у него было, дополнили изложение новым материалом. Во многом между синоптиками существует полное согласие, а во многом они расходятся. При помощи тщательных сопоставлений текстов выведена следующая закономерность: там, где Матфей и Лука сходятся между собо
Источник: http://grigam.wallst.ru/ |
| Категория: Мои статьи | Добавил: Kupavna (09-02-2006)
|
| Просмотров: 2577
| Рейтинг: 0.0/0 |
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ] |
